Юрий Авдеев — ведущий научный сотрудник Тихоокеанского института географии ДВО РАН, кандидат экономических наук, который занимается вопросами, связанными со стратегией развития Дальнего Востока, свыше 40 лет, ответил на вопросы "Новой газеты" о том, есть ли смысл в переносе центра ДФО из Хабаровска во Владивосток; о возможном пересмотре границ дальневосточных регионов; о территориях "опережающего развития"; о том, как привлечь людей на Дальний Восток; и, главное, — о том, зачем вообще России нужны ее обширные тихоокеанские окраины и что с ними делать. Интервью без изменений приводит ИА PrimaMedia.
Юрий Авдеев. Фото: ИА PrimaMedia
"Если бы выборы в Хабаровском крае завершились иначе, идея не возникла бы" (о переносе центра ДФО)
— Юрий Алексеевич, что стоит за переносом столицы Дальнего Востока из Хабаровска во Владивосток? Или это не более чем предвыборный ход команды Кожемяко? Что изменится, когда к нам переедет офис полпреда? И вообще по закону в ДФО столицы нет — есть административный центр. С этой ролью вполне справлялся Хабаровск, находящийся ближе к географическому центру региона, чем Владивосток. Нет ли опасения, что этот шаг надолго притормозит принятие другого решения, о котором вы и ваши коллеги говорите много лет? Имею в виду превращение Владивостока в тихоокеанскую столицу России, город федерального значения.
— Налицо фундаментальное непонимание того, что представляет собой Дальний Восток. Это территория после присоединения к ДФО Забайкалья сравнима с Австралией, а населения здесь — меньше, чем в Харбине. От Красноярска до Тихого океана нет ни одного города-миллионника. Самые крупные города — Хабаровск и Владивосток — недотягивают до этого уровня. Хабаровск по праву выполнял функцию центра Дальнего Востока, что логично и географически, и исторически.
Поле, русское поле. Фото: ИА PrimaMedia
— Причем еще с генерал-губернаторских времен…
— А Владивосток играл другую роль. Парадоксально, но даже в период закрытости Владивосток был активнее многих других городов в области международных связей. После его открытия сюда сразу пришли иностранные консульства и корпорации. Все доводы в обоснование переноса столицы Дальнего Востока во Владивосток касаются только его международных функций и не имеют никакого отношения собственно к Дальневосточному региону. В свое время Виктор Ишаев (в 1991–2009 гг. — глава Хабаровского края, в 2009 –2013 гг. — полпред президента в ДФО. — Ред.) проводил в Хабаровске Дальневосточный экономический форум, на котором обсуждались вопросы экономического развития Дальнего Востока. Восточный экономический форум во Владивостоке рассматривает вопросы преимущественно международного плана. Показательно, что китайское консульство поначалу разместилось в Хабаровске, но, поняв, что вся международная жизнь — во Владивостоке, переехало сюда.
— Исторически Дальний Восток бистоличен: часть столичных функций выполняет Хабаровск, часть — Владивосток; одни окружные структуры располагаются в городе на Амуре, другие — в городе у моря.
— На западе подобная пара городов — Москва и Петербург. Россия настолько велика, что давно назрело подобное решение и на востоке страны. Поэтому одним из первоочередных инфраструктурных проектов является скоростная железнодорожная связь между Хабаровском и Владивостоком, чтобы ежедневные перемещения из одного города в другой стали нормой.
Я думаю, эта идея (о переносе центра ДФО во Владивосток. — Ред.) вообще не возникла бы у Олега Кожемяко, если бы недавние выборы в Хабаровском крае завершились иначе. Если бы победил Вячеслав Шпорт (хабаровский губернатор в 2009–2018 гг. — Ред.), вопрос был бы просто неуместен. Но неожиданная победа Сергея Фургала (выдвиженец ЛДПР, губернатор Хабаровского края с сентября 2018 года. — Ред.) стала поводом "наказать" Хабаровск, с чем согласились в Москве. Если же думать об интересах Дальнего Востока, то решения нужны другие.
"Амурской области нужен выход к морю" (о корректировке границ дальневосточных регионов)
— В ноябре в Институте социально-политических исследований РАН в Москве я предложил обсудить вопрос о субъектах Дальнего Востока.
Площадь Хабаровского края — около 800 тысяч кв. км. Три его северных района составляют свыше половины края, а живет в них всего 10,5 тысяч человек. От Хабаровска до Охотска — 1600 км. Как часто там бывают губернаторы?
Чукотский автономный округ по площади равен Приволжскому федеральному округу, куда входят 14 субъектов федерации и четыре города с населением больше миллиона. На Чукотке же едва насчитывается 50 тысяч человек (в городе Арсеньеве — больше). Когда-то Чукотка входила в состав Магаданской области. Возможно, стоит вернуться к этому варианту. А если сюда присоединить два северных района Хабаровского края — Аяно-Майский и Охотский, получается 1,5 млн кв. км с населением около 200 тысяч человек — "Колымский край" с одинаковыми природными условиями, редким населением и центром в Магадане. Это позволит эффективнее формировать региональный бюджет, развивать всепогодные виды транспорта: вертолеты, самолеты, экранопланы, дирижабли и т. д.
Еще один северный район Хабаровского края — Тугуро-Чумиканский — логично вписывается в территорию Амурской области, обеспечивая ей выход к морю. Чем сегодня заняты гидростроители Зейской и Бурейской ГЭС? А ведь сохраняет актуальность проект приливно-отливной электростанции в районе Шантарских островов — энергетический центр, который позволит осваивать пока малодоступные территории. Север Дальнего Востока богат месторождениями — это наш второй Урал. Но его освоение сдерживает дефицит электроэнергии. Изменение границ между субъектами открывает перспективы для Амурской области, а северу Дальнего Востока дает мощный импульс экономического развития.
Что теряет Хабаровский край? Три северных района. Но в его состав давно пора включить (точнее — вернуть) Еврейскую автономную область. От автономии ЕАО ничего не выигрывает, тогда как в составе Хабаровского края у этой территории появляется шанс.
— А что вы думаете о странной, учитывая транспортную разорванность, идее объединить Приморье и Сахалин?
— "Там рыба, и здесь рыба" — аргумент слабый. Так и до объединения с Камчаткой можно дойти… Ответ Владимира Путина на вопрос, присоединять Сахалин к Приморью или нет, еще раз убеждает меня в неопределенности государства в отношении стратегии на востоке страны. Президент сказал, что это "внутреннее дело двух регионов". Но что первично — государственная политика либо интересы частного бизнеса или живущего здесь населения? Если целесообразность территориальных преобразований обоснована не только бюджетной эффективностью или военной необходимостью, но и улучшением социально-экономической ситуации, то так и нужно объяснить людям. А когда им говорят: вы там сами решайте… Понятно, почему сахалинцы выступили против объединения с Приморьем: им никто не объяснил, зачем это.
Чемпионат по зимней рыбалке на Сахалине. Фото: ИА PrimaMedia
— Вот и хабаровчане были против переноса центра ДФО во Владивосток, что тоже понятно: Владивостоку это едва ли что-то даст, а Хабаровску грозит провинциализацией… Выходит, государство самоустраняется, отдавая решение подобных вопросов на откуп коммерческим или политическим группам влияния, способным срежиссировать региональный референдум в своих частных интересах? И кстати: какой смысл был в переводе Бурятии и Забайкальского края из-под крыла Сибирского федерального округа — в состав Дальневосточного?
— Для врио губернатора Забайкалья Александра Осипова, бывшего первого замглавы Минвостокразвития и одного из авторов идеи территорий опережающего развития, важно получить такие же льготные режимы для привлечения инвесторов, которые действуют на территории Дальнего Востока.
— А что мешает просто распространить действие ТОРов на Забайкалье без изменения границ федеральных округов?
— Ничего не мешает, обсуждается же сегодня режим ТОРов для некоторых центральных районов России. Кроме того, вспомним, что во многих перспективных документах Забайкалье рассматривалось вместе с Дальним Востоком.
"Большой Владивосток мог бы стать субъектом федерации" (о перспективах Приморья)
— Идея Владивостокской агломерации прорабатывалась с начала 1990-х (проект "Большой Владивосток") в пределах водосборного бассейна залива Петра Великого: Хасанский, Надеждинский, Шкотовский районы, Артем и Владивосток. Но сегодня границы агломерации стоит рассматривать в пределах всего юга Приморского края — это 13 муниципальных образований, включая Уссурийск и Находку: население — почти 1,4 млн человек, площадь — около 23 тысяч кв. км. Это перспективная заявка на Мировой город на востоке, восточную столицу России. Это более привлекательно, чем идея дальневосточной столицы. Эта территория могла бы получить статус субъекта федерации. Если бы президент на очередном Восточном форуме объявил о таком решении, число иностранных инвесторов увеличилось бы во много раз.
Морской вокзал Владивостока. Фото: ИА PrimaMedia
С учетом перспективы роста численности населения Владивостокской агломерации до 3 млн человек для остальной территории Приморского края наиболее эффективной может стать сельскохозяйственная специализация, ориентированная на обслуживание мегаполиса. Центром этой территории становится Арсеньев, основным профилем которого является универсальное машиностроение.
"Число мигрантов нужно увеличить на порядок" (о том, как решить демографические проблемы региона)
— Большой Владивосток со статусом субъекта федерации становится более привлекательным для инвесторов. Для Дальнего Востока необходим особый миграционный режим, обеспечивающий в короткие сроки предоставление гражданства соотечественникам, проживающим за рубежом. Для Дальнего Востока, потерявшего 2 млн человек, абсолютный рост численности населения должен стать первоочередной задачей. За пределами России — больше 20 млн соотечественников. Кто-то рискнул, приехал — и до сих пор завидует французу, которому оформили гражданство в считаные дни… С 2002 года процессами миграции управляет МВД, для которого любой приехавший — потенциальная угроза, криминал. Но опыт прошедшего чемпионата мира по футболу показал: отступили от правил — мир не рухнул, миграционная волна нас не накрыла. То есть, с одной стороны, решение вопросов миграции может быть передано гражданскому ведомству, с другой — предоставление гражданства соотечественникам должно стать привлекательным.
Понятно, что управление миграционными потоками — дело рискованное, и внедрять новые правила сразу на всей территории страны непросто. Приняли законы, обеспечивающие льготные условия для инвесторов (ТОРы, свободный порт Владивосток, дальневосточный гектар), — почему бы такой же льготный закон не принять для мигрантов, отработав его на ограниченной территории (скажем, Владивостокской агломерации). Потом распространить его действие на Дальний Восток, а там и на всю Россию.
Нам обещают сотни тысяч новых рабочих мест, но никто не говорит о том, кто их займет. Нынешнего населения явно недостаточно. Власти Приморского края утверждают: вакантных рабочих мест в 3–4 раза больше, чем число незанятых в производстве. Ситуацию можно изменить только за счет мощного вливания извне. Чтобы территория стала привлекательной для соотечественников, здесь необходимо наращивать инфраструктурный потенциал. Серьезно отстает все, что связано с жильем, дорогами, инженерными коммуникациями. Набирает обороты туризм, но здесь, как нигде, требуется большое количество рабочих рук, которых нет!
Изменить ситуацию можно было бы, увеличив на порядок число трудовых мигрантов из-за рубежа. Но время упущено, источники дешевой рабочей силы, которые казались бесконечными, иссякли. Китай, Южная Корея сегодня конкурируют с нами за среднеазиатских рабочих. Это еще один аргумент в пользу пересмотра миграционной политики. Дальнему Востоку необходимо внедрение механизма целевого организованного набора трудовых мигрантов под конкретные инфраструктурные проекты. Поставив перед регионами Дальнего Востока задачу за 10 лет довести обеспеченность жильем до уровня выше среднероссийского, повысить количество и качество дорог, закрыть проблемы с мостовыми переходами и т. п., мы поймем, каких и сколько мигрантов нам нужно.
"Сегодня свободный порт и ТОРы только создают лишние проблемы" (о новых экономических инструментах)
— Можно ли подвести какие-то промежуточные итоги работы таких экспериментальных механизмов, как территории опережающего развития, свободный порт Владивосток, дальневосточный гектар?
— Откройте закон о ТОРах — там цели просто нет! Закон о свободном порте? После замечаний общественности авторы "отмазались" аж целыми пятью целями: углубить, расширить, обеспечить…
Проблема развитости инфраструктуры на Дальнем Востоке стоит во всех регионах без исключения. Фото: ИА PrimaMedia
Резидентом свободного порта становится всякий, кто придет с 5 млн рублей. Каждый претендует на часть прибрежной территории. А когда мы поймем, что регион и страна нуждаются в создании крупного порта (не как сегодня — на 20–50 млн тонн, а на 200–300 млн тонн, сопоставимого с Пусаном, Шанхаем, Гонконгом), то окажется, что свободных территорий нет, с чем, собственно, сегодня уже сталкиваются в ТОР "Надеждинская". Льготные режимы устанавливаются государством, и государство вправе диктовать, какие виды деятельности и производства оно намерено здесь создавать. Когда я утверждаю, что здесь нет государственной стратегии, то исхожу из того, что критерии отбора резидентов ТОРов и свободного порта таковы, что приходи всяк кто хочешь и делай, что хочешь в пределах, ограниченных законом. Но это и есть отсутствие национальной цели, точно сформулированных задач. Говорят о транзитной функции, а совокупный грузооборот всех портов Дальнего Востока несопоставим с одним южнокорейским портом! Наш Транссиб — самый короткий путь из Азии в Европу, но за последние десятилетия только растут тарифы, а больше ничего не происходит. Этот маршрут мог бы стать нашим "Шёлковым путем", но нужна реконструкция Транссиба.
— Плюс — вторая очередь БАМа…
— Разумеется. До сих пор поражаюсь: практически за 10 лет был построен Транссиб. А за последние три десятилетия скорость не увеличилась, пропускная способность ограничена 100 млн тонн. Президент ставит задачу довести ее до 160–180 млн тонн, но при сложившемся скоростном режиме это качественно ситуацию не меняет. Представим, что удалось увеличить скорость движения по Транссибу до 200 км в час — за сколько дней груз из Японии или Кореи окажется в Европе?
Вернемся к законам о ТОРах и свободном порте Владивосток. Создавая льготные режимы для инвесторов, государство брало обязательства обеспечить территорию первичной инфраструктурой. Создано 18 ТОРов, а количество муниципальных образований со статусом "Свободный порт Владивосток" возросло с 7 до 21. Резиденты рассчитывали на будущую инфраструктуру. Минуло четыре года — обязательства государства реализованы на четверть. Что делать: за счет экономии на льготах достраивать инфраструктуру самим?
В 2014 году губернатор Приморского края инициировал соглашение с четырьмя муниципалитетами о координации деятельности в рамках Владивостокской агломерации. Замысел был грандиозный, к тому же все участники вошли в свободный порт, была надежда на то, что начнется работа по единому согласованному плану. Нет — кто в лес, кто по дрова. У каждого резидента — своя стратегия, от государства нужны только льготы и инфраструктура. Но разве стране не нужны современные, технологичные, конкурентоспособные порты, не нужна национальная судоходная компания, синхронизация работы портов и железной дороги, мощные логистические центры? Неужели достаточно отчетов о количестве резидентов, абстрактных триллионах в протоколах о намерениях? И вот этим нас хотят "кормить" на протяжении 70 лет, а хотелось бы уже в ближайшие 10 лет увидеть работающие новые порты, сотни контейнеровозов, возросшее благополучие живущих здесь людей. Именно так должен работать льготный режим.
Замысел территорий опережающего развития состоял в том, чтобы, стимулируя производство, создавать экспортную конкурентную продукцию. Попробуйте найти среди резидентов ТОРов тех, кто ориентирован на внешний рынок! Ну разве только в части закупки исходного сырья или комплектующих. Из какого сырья производится продукция одного из первых резидентов — "Европласта", кого он опережает? Или "Соллерс" с отверточной сборкой…
Создается впечатление, что благими намерениями в виде свободного порта и территорий опережающего развития создаются новые проблемы. Наши дети и внуки будут их расхлебывать, поминая нас недобрым словом.
Дальневосточный гектар — задача XIX века: страна на 90 % — крестьянская, получившие свободу и надел стали делить его на сыновей, каждому из которых разве что было куда ногу поставить. А тут предлагают до 100 десятин и поддержку… Но кого сегодня можно этим привлечь? И откуда такая "щедрость" — целый гектар? Идея состояла в том, чтобы обеспечить прирост населения, но большую часть (более 80 %) земли брали уже живущие здесь люди. Да и то можно было бы понять, если бы здесь города были перенаселены, какую-то часть оттянуть. Так нет же — людей и так мало, а мы их еще теряем на просторах, занимая непроизводительным трудом.
"При существующей стратегии население и дальше будет убегать" (о перспективах Дальнего Востока)
— Есть ощущение хаоса: государство вспомнило о Дальнем Востоке, но не понимает, что с ним делать, и совершает какие-то стихийные движения. Дальний Восток похож на машину без водителя, мчащуюся по ночной дороге неведомо куда. Поневоле вспомнишь Госплан и пятилетки: вот когда с целеполаганием было все в порядке.
— Меня беспокоит ситуация с Национальной программой развития Дальнего Востока на период до 2025 года и с перспективой до 2035 года, которую готовит хабаровское ФАНУ "Востокгосплан".
Иностранные участники Восточного форума деликатно нас спрашивают: вы сами-то чего хотите, есть у вас цель, что вы сами хотите здесь сделать? Похоже, у нас пока такого ответа нет…
Ощущение хаоса: государство вспомнило про Дальний Восток, но не понимает, что с ним делать. Фото: ИА PrimaMedia
У Дальнего Востока есть три коренные проблемы, которые необходимо решить и которые не будут решены в рамках 12 нацпроектов, объявленных президентом в 2018 году. Самая сложная — выбор стратегического направления развития региона. Вторая — все, что связано с пространственной организацией. Третья — за счёт каких источников обеспечить рост населения. Некоторые идеи в части пространственной организации и демографии я сформулировал. Остановлюсь на первом вопросе. Я утверждаю: в рамках существующей стратегии развития региона население и дальше будет отсюда убегать. Сохранение ресурсно-сырьевой специализации Дальнего Востока делает даже немногочисленное население — избыточным. Изменить ситуацию можно только в том случае, если коренным образом изменить направление экономического развития с перспективой по меньшей мере на ближайшие полвека.
Важнейшая задача для России — выстраивание взаимодействия со странами АТР. Но — принципиальный вопрос: мы встраиваемся в арьергард уже сложившихся международных альянсов и выполняем функцию сырьевого придатка — либо у нас есть потенциал, который обеспечит нам лидерские позиции? Для такой постановки вопроса пока еще есть основания. Имеются сферы деятельности, где сохраняется мировой авторитет России. Они могли бы стать приоритетными для развития дальневосточной экономики. Прежде всего это все, что связано с Мировым океаном; освоение космоса; культурное взаимодействие. Если это заявить в качестве приоритетов Национальной программы развития Дальнего Востока, то будет понятен характер интеграционных процессов в этой части планеты, понятно, какие ресурсы Дальнего Востока будут востребованы, какие производства необходимо создавать. А главное — мы получим ответ: зачем здесь нужен рост численности населения. Станет ясно, зачем и какой свободный порт нужен, кого и в чем нужно опережать и в какой последовательности решать поставленные задачи. Да и инвесторы наконец смогут понять, куда мы их зазываем.
Восток — дело тонкое. Фото: ИА PrimaMedia
Сложившиеся товарно-денежные отношения ограничивают возможности мирового сообщества в решении многих проблем. Есть задачи, которые даже самые развитые страны самостоятельно решить не могут. Возможно, этим объясняется расширяющийся круг участников Восточного экономического форума: от нас ждут ответа — кроме нас, его не может предложить никто. Не конкуренция и завоевание новых рынков, не торговые союзы и "дружба" против кого-то, а объединение усилий для решения общих задач. Если речь идет о космосе, то специализация одних на обеспечении телекоммуникационных связей, а других на мониторинге изменений климата и прогнозах урожайности. Кто-то готовит программу высадки на Луну, кто-то — полеты на Марс… О Тихом океане мы знаем меньше, чем об обратной стороне Луны. Вот где можно объединять усилия! Не на почве торговли, когда даже в братских, казалось бы, отношениях с Белоруссией возникают непреодолимые препятствия. Нужно формировать платформы для взаимодействия между государствами в тех сферах, где можно избежать конфронтации. Ориентироваться не на конкуренцию, а на сотрудничество.
— Звучит похоже не то на конвергенцию по Сахарову, не то на победу коммунизма во всем мире…
— Но именно к этому движется человеческое сообщество. История помнит фултонскую речь Черчилля, Бреттон-Вудскую систему, Богорскую декларацию… А теперь нужен Владивостокский призыв — начать интеграцию на принципиально новой основе! Я понимаю, что в этом есть некоторый идеализм, но это тот путь, который позволяет уйти от конфронтационных отношений. Это и есть настоящая перезагрузка. Если пойти таким путем, можно будет серьезно изменить ситуацию вообще в мире.
Автор: Василий АВЧЕНКО
