Алексей Мартынов: не вижу колоссальной разницы между московскими и уссурийскими актерами

UssurMedia, 2 декабря. Премьера спектакля "Старший сын" (12+) в драмматическом театре им. В.Ф. Комиссаржевской в Уссурийске прошла с успехом. Постановкой его занимался приглашенный из Москвы молодой режиссер Алексей Мартынов, который впервые работал с труппой театра. Корреспонденту ИА UssurMedia удалось поговорить с Алексеем Мартыновым о различиях между московским и региональным театром, выборе пьесы и опасности следовать тени великих фильмов.

Региональный театр: мифы и реальность

— Вы впервые работаете с труппой нашего театра. Какое ваше первое впечатление? Чем отличается работа с региональным театром от московского? Нашли ли вы быстро общий язык с актерами?

— Мне кажется, мы довольно быстро нашли общий язык, я даже не успел осмыслить эти отличия в полной мере. Базовые вещи, которые я считал различиями, на самом деле оказались одинаковыми как в московских, так и в региональных театрах.

Артистическая школа здесь в полном порядке, театр организован отлично, и я честно скажу — я не заметил каких-то больших швов или колоссальной разницы между артистами, с которыми я работал в Москве, и с которыми я работаю здесь в Уссурийске.

Единственный реальный нюанс кроется не в качестве, а в организации времени. Я приезжал дважды — в сентябре и сейчас, в ноябре — и сроки были определены очень жестко, намного более сжато, чем при работе с московскими театрами. Там я могу продлить репетиционный период, потому что нахожусь на месте постоянно. Здесь же нужно приехать и очень мобильно делать свою работу. Вот это, пожалуй, основная разница в подходе.

Путь на Дальний Восток

— Как вы оказались в такой дальней творческой командировке на Дальний Восток? Это ведь большие расстояния.

— Все началось с Дальневосточного театрального фестиваля, который проходит каждый год. В прошлом году он проводился в Южно-Сахалинске, и я там работал с молодыми режиссерами, делал эскизы по современной драматургии. Это был интересный формат — актеры приезжали из разных театров, включая ваш.

На фестивале я познакомился с актрисой из театра Уссурийска и встретился с главным режиссером Борисом Бехарским. Мы обменялись контактами, и потом Борис со мной связался. Так все и началось. Получилось очень органично.

Почему именно Вампилов

— Почему вы выбрали именно "Старшего сына"? Ведь вариантов пьес для постановки огромное количество.

— Мы долго думали над материалом и решили, что хотим поставить классику. И тут я должен признаться — я читал Вампилова, его пьесу "Утиная охота" (12+), но когда перечитал пьесы, в том числе "Старшего сына", я подумал: почему нет? Действительно, почему не взять эту историю?

Я очень хотел поработать именно с Вампиловым. Как мне кажется, среди всех советских драматургов Вампилов — это самый внетемпоральный автор. Количество его постановок по всей стране это доказывает. Больше всего ставят именно Вампилова, и это потому, что благодаря его языку, благодаря тому, как описаны ситуации, казалось бы 70 лет назад, они остаются актуальными и современными и по сей день. Они понятны современному зрителю.

Я должен сказать честно — это мой первый опыт классического материала. До этого я ставил спектакли исключительно по современной драматургии и специализировался на этом. Но мне кажется, очень хороший ход — войти в классическую драматургию через Вампилова.

Пластика в эпоху видеокамер

— В ваших предыдущих работах, насколько я знаю, были элементы пластики, танца. А в этом спектакле мы такое увидим?

— Нет-нет. Тут я должен пояснить: я действительно интересуюсь пластическими решениями — работаю в Москве с хореографом, для меня движение артистов очень важно. Мы создавали спектакли с ярко выраженным пластическим характером. Но здесь я пробую себя в совсем ином ключе.

Однако нужно понимать — мы все равно работаем с пластикой, но в совершенно другом смысле. Поскольку спектакль снимается на камеры и одновременно транслируется на экран, мы тщательно выверяли мизансцены, жесты, взаимодействие артистов. Но это пластика в бытовом, психологическом ключе, вытекающая из самой пьесы. Это все равно было очень важно, просто мы отталкивались от автора и его текста.

Как проходил кастинг

— Как вы выбирали актеров на главные роли? Проводили прослушивания?

— Я приезжал в мае, и мы просто познакомились. Мы читали пьесу с разными артистами, обсуждали роли. По мере этих читок и разборов мы знакомились, и на основе этого знакомства я выбрал состав. Процесс был очень органичным. Я не разочаровался в выборе.

Московская команда в Уссурийске

— Какую команду вы привезли с собой из Москвы?

— Я привез художников. Во-первых, это художник-постановщик Софья Шнырева. Несмотря на то, что она может показаться молодым художником, у нее очень много постановок — она работает с крупными режиссерами и в Москве, и по всей стране. У нее уже достаточно большой послужный список. Софья оформила спектакль полностью — и декорации, и костюмы, и все художественное решение.

Также с нами работает художник по свету Анна Короткова — большой профессионал, работающий с известными московскими режиссерами. Это очень опытные люди, создавшие множество успешных постановок.

И, конечно же, композитор Родион Аверьянов, который написал оригинальную музыку специально для нашего спектакля. Мы не использовали готовую музыку известных композиторов — была сочинена совершенно новая музыка именно под эту постановку. Родион — молодой, талантливый, уже опытный композитор.

— С художником Софьей Шныревой вы сразу согласились с её эскизами или были споры?

— Нет, мы работали очень конструктивно. Конечно, мы что-то уточняли, обсуждали детали, но изначальный концепт, предложенный Софьей, я принял полностью.

Режиссерская находка: театр плюс кино

— Были ли какие-то режиссерские приемы, которые вы впервые опробовали именно на нашей сцене? Какая-то ваша находка в этом спектакле?

— Вот как раз работа с камерами — это то, что я хотел попробовать, и мы сразу договорились с театром это делать. Понятно, что можно создавать психологический спектакль просто на сцене, но мне показалось важной такая форма, когда это одновременно и театр, и кино.

Я захотел поработать в этом жанре, потому что крупные планы на экране детализируют актерскую игру, дают возможность увидеть нюансы, которые на сцене остаются незаметны.

Трансляция ведется весь спектакль, и я, хотя и работал с трансляциями раньше, впервые делаю полноценный двухчасовой спектакль именно в таком формате.

— А актеры не стесняются, что вы их буквально показываете на огромном экране?

— Мне кажется, что нет. Мы говорили об этом с ними с самого начала. Я думаю, что они себя не стесняются. Более того, мне кажется, им должно быть наоборот любопытно, потому что это совершенно другая манера игры, другая подача. Когда ты понимаешь, что ты на крупном плане, твои движения, жесты как под увеличительным стеклом. Я думаю, это добавляет для них интереса и какой-то особой прелести в работе.

Стилизация вместо осовременивания

— Пьеса написана в прошлом веке. Хотелось ли вам ее осовременить? Существует же масса вариантов — от традиционных постановок до полностью переделанных версий. В вашем случае как решился этот вопрос?

— Честно говоря, первый импульс был именно осовременить пьесу. Но потом я поразмыслил и понял, что этого делать не нужно. Я понял, что нужно следовать тексту, потому что если пересаживать действие в другое время, предлагаемые обстоятельства главного героя, Сарафанова, становятся совершенно иными. Дело в том, что он фронтовик, человек, побывавший на войне. Это сложно переделать. Если мы переместим пьесу в 1990-е годы, это создаст совершенно другой контекст, и мы потеряем очень важные смыслы.

Я решил сделать стилизацию. Мы следуем тексту пьесы, но подаем его в кинематографическом ключе. На самом деле, существует замечательный одноименный фильм, но это не значит, что нельзя снять еще один фильм по этому материалу. Классический фильм был снят намного позже своего времени, но мы смотрим его и не можем оторваться. Потому что этот материал многослойный, и артисты его раскрывают по-разному.

С художниками мы решили пойти именно по пути стилизации. С одной стороны, это выглядит как та эпоха, то время, но с другой стороны мы понимаем, что находимся в 2025 году, и стилизуем под то время наше современное пространство, наши костюмы, пытаясь при этом создать универсальную историю.

Это очень важно в пьесе Вампилова — её универсальность. Несмотря на то, что она написана много лет назад, она остается современной и понятной. И это доказывает то, что эта история вне времени.

Смотрите полную версию на сайте >>>