Наш однокурсник суворовец 7 класса Саша Манько добрый, рассудительный парень, скромный, хорошо учится, занимается самбо, много читает и любит пофилософствовать на разные темы. Отец — военный, у нас этим никого не удивишь. Саша хочет стать офицером. С таким желанием в училище пришло большинство из нас. В общем, обычный суворовец, но из необычной семьи. Четыре поколения мужчин по линии отца из семьи Манько защищали нашу страну с оружием в руках. На долю каждого из них выпала война.
Четыре войны на одну семью
О суворовском училище Саша узнал от отца лет в семь. Папа Константин Александрович рассказал, что и сам когда-то закончил с серебряной медалью Киевское Суворовское военное училище и до сих пор гордится суворовским братствам. Мальчик заинтересовался, стал искать информацию в интернете. Сомнений, что после четвёртого класса пойдет в военное училище уже не было, оставалось выбрать между Уссурийским Суворовским и Нахимовским во Владивостоке. Решил, что в будущем хочет связать службу с сухопутными войсками.
В семье Манько историю предков трепетно хранит прабабушка Саши Галина Петровна. Сегодня ей 94 года, в детстве пережила коллективизацию, в юности немецкую оккупацию. Галина Петровна умная, наблюдательная и эрудированная женщина, к тому же интересная рассказчица. От нее Саша и узнает историю прадедов. А вот с дедушкой суворовец имеет возможность общаться лично, несмотря на то, что тот живет в Москве. Саша очень гордится своими близкими. По биографии мужчин Сашиной семьи можно изучать историю войн и побед.
Прадедушка Иван, прабабушка Галя, дедушка Саша и бабушка Надя. Фото: из архива семьи Манько
Шаровары вместо ордена
Вы знали, что в начале Гражданской войны Красная Армия испытывала большой недостаток оружия и обмундирования? Не лучше дело обстояло и с наградами. До того, как медали и ордена получили широкое распространение, отличившихся бойцов и командиров награждали часами, сапогами, седлами, рубахами. В Первой конной армии очень почетным считалось получить в награду красные революционные шаровары. Именно такие были у Сашиного прапрадедушки Василия Тимофеевича Манько. Он прошел от начала до конца Первую мировую и Гражданскую войны. Домой вернулся в 1922 году, закончив ее командиром эскадрона в 1-й Конной армии Буденного. За совершенный подвиг его представили к награждению орденом Боевого Красного знамени, однако он попросил выдать ему вместо этого красные революционные штаны-галифе — очень редкую и почетную в то время вещь. Когда он возвращался домой с войны, в поезде эту награду у него украли вместе с вещмешком и новыми сапогами. В мирной жизни Василий Тимофеевич трудился бригадиром в колхозе на Полтавщине.
Подпоручик Войска Польского Манько Иван. Фото: из архива семьи Манько
Тракторист с крестом польского ордена
В документах прадедушки Ивана Васильевича записан 1922 год рождения. В действительности же родился в 1924 году, но в 1940-м прибавил себе 2 года, чтобы поступить в Полтавское военное автотракторное училище, которое готовило техников-лейтенантов — командиров новых танков Т-34 и КВ. Но танкистом ему стать не довелось. С началом войны училище передислоцировали в город Пятигорск, откуда дедушка Иван со своим взводом отступал с боями через Кавказские горы. Местное население не скрывало своей враждебности, отказывало в пище, крове, ночлеге. Зачастую горцы специально показывали ложные направления для отступления, заманивая в засаду. В одном из горных балкарских аулов мужчины решили ночью вырезать взвод курсантов, а если получится — взять в плен для выдачи фашистам, которые должны были прийти со дня на день. Об этом бойцов предупредила местная девушка. Спасли решительные действия командира: под угрозой расстрелять старейшину аула за пособничество немецким оккупантам, местные жители назначили проводника-охотника, который горными тропами вывел взвод через Баксанское ущелье в город Нальчик, где были советские войска.
Затем фронт, тяжелое ранение от разрыва мины, осколки которой остались в теле до конца жизни. После госпиталя с 1943 года и до самой Победы служил командиром взвода Войска Польского в звании подпоручика, а затем поручика. Освобождал Польшу, участвовал во взятии Варшавы, в штурме Берлина и Праги, награжден медалями за взятие этих городов, а также за победу над Германией. Награжден орденом Отечественной войны II степени, серебряным крестом польского ордена Virtuti Militari, медалью "За боевые заслуги". Это при том, что советских офицеров в Войске Польском особо не награждали и по службе не продвигали: считалось, что нужно растить и поощрять свои, польские национальные кадры.
С военной службы ушел в запас в звании майора в 1968 году.
Саша с дедушкой. Фото: из архива семьи Манько
Выполнить приказ ценой собственной жизни
Сын фронтовика Александр Иванович (дед Александра Манько) тоже пошел по стопам отца. В 1972 году окончил Свердловское высшее военно-политическое танко-артиллерийское училище, служил в дивизии ВДВ в городе Каунасе Литовской ССР. 26 декабря 1979 года в числе первых в составе 56 десантно-штурмовой бригады ВДВ вошел в Афганистан, где воевал два года.
В его рассказах о войне поражает будничное отношение десантников к боевой работе: геройские поступки они не считали подвигом, главным для них было выполнить приказ и боевую задачу любой ценой. Удивительно, но зачастую дерзость и боевой кураж на войне помогают спасти жизнь подчиненным. Колонна с грузами под охраной советских и афганских мотострелков попала в засаду. Солдаты были окружены и деморализованы. На выручку на боевой машине на полном ходу рвануло отделение десантников под командованием старшего лейтенанта Манько. Первым делом с ходу обеспечили шквал огня в направлении душманов. Что дальше? Дорога впереди заминирована, саперы работать под огнем врага не могут. Офицер прикинул: мины срабатывают с задержкой 2-3 секунды — значит, есть шанс! Никто раньше такого не делал, поэтому приказать другому не имел морального права. Лично прыгнул за рычаги БМД, разогнал — и на полном ходу вперед!! Мины взрывались позади боевой машины. Ошалели все: и наши мотострелки, и душманы. Огонь прекратился, банда ушла в горы, а колонна — вперед.
Вечером группа десантников под командованием капитана Манько на двух боевых машинах вошла в кишлак на разведку перед проходом колонны. А там душманы! Не меньше двухсот! Уходить поздно, останавливаться нельзя: начнешь разворачиваться — опомнятся, перестреляют. Нужно использовать секунды, найти удобное укрытие пока духи не поняли, что наших всего 18 бойцов. На глазах у ошеломленных душманов на полном ходу рванули в центр кишлака, быстро захватили здание школы, заняли круговую оборону. Все знали, что продержаться до утра шансов нет, помощь не придет. Основные силы километрах в пяти, а ночью отправлять роту на выручку — значит глупо поставить под угрозу жизни бойцов всей роты, значит, не выполнить главную задачу — провести колонну. Ну что ж, разведка есть разведка, знали, на что шли…
Это понимали и пришедшие в себя душманы. Не торопясь, окружили, стянули кольцо, некоторое время издевались, громко и в красках расписывая способы смерти шурави. В плен сдаться не предлагали: знали, что десантники не сдадутся.
Штурм начался ночью. Первый, второй, третий… потом уже не считали. Кто-то ранен, кто-то погиб, боеприпасы на исходе. Контуженный Александр Манько продолжал руководить боем. Еще несколько минут — и конец, если не убьют сразу, то страшный плен и мучительная смерть для всех. Десантников душманы боялись смертельно — зачастую даже в бой с ними не вступали, а здесь уж точно используют возможность отомстить за все.
Капитан Манько принял решение: "Радист, связь с батареей! Вызываю огонь на себя! Прощайте, ребята! Наводчик, дай корректировку!.." Минометчики сработали ювелирно: мины прилетали на предельном расстоянии, на излете, расчетная погрешность попаданий при этом — до 100 метров. Душманов рвало в клочья, в их рядах возникла сумятица, началась паника, но ни одна мина в школу не попала. Невероятно!
На рассвете еще шел бой, но вертолетчики вывезли десантников под обстрелом. И живых, и мертвых… Контуженного дедушку бойцы вынесли на руках. За Афганистан дедушка Саша награжден медалью "За отвагу", орденом Красной Звезды. С военной службы в запас ушел подполковником.
Полковник юстиции Манько Константин. Фото: из архива семьи Манько
Один в поле воин
Для отца Саши Константина Александровича — будущего офицера в четвертом поколении — сомнений в выборе профессии не было — в 1992 году окончил Киевское суворовское военное училище с серебряной медалью, старший вице-сержант, заместитель командира взвода. В 1997 окончил Тихоокеанское высшее военно-морское училище уже с золотой медалью. Служил на Тихоокеанском флоте. С 2004 года работает в органах военной прокуратуры, полковник юстиции. Начиная со следователя, прошел все должности до военного прокурора гарнизона. Но и на его долю выпала война — вторая чеченская кампания, Аргунское ущелье, год в горах.
У следователя на войне служба другая: выезды на места боестолкновений, осмотры мест происшествий. Когда все еще горит, взрывается, лежат трупы своих и вражеские, где-то еще постреливают, но главная опасность позади, враг разбит и рассеян. Риски у следователя тоже другие: он, как правило, всегда один, спину никто не прикроет, и рассчитывать приходится только на себя.
— Свою службу в Чечне героической не считаю. Беспредельно уважаю ребят, которые служили в линейных подразделениях, особенно спецназ и пограничников. Их работа особенная — выполнить задачу в условиях, когда враг подавляет числом, а поддержки может и не быть. -, рассказывает Константин Александрович. — Когда работаешь на выезде, то водителя отправляешь подальше — зачем обоим рисковать? Поэтому на одном плече полевая сумка с протоколами, на другом — автомат с двумя магазинами от РПК. Самое главное желание — если что случится, повести себя достойно, для этого в разгрузке граната, в кобуре пистолет. Ездить всегда предпочитал один, с сержантом — водителем УАЗа. Здесь психологический расчет на бандитскую алчность. Боевики отчитывались за деньги перед своими эмирами за каждую уничтоженную единицу: убитый солдат — 300-500 долларов, офицер — тысяча-две, автомашина и боевая машина — своя цена, по-разному. Хочешь получить деньги — представь видеоотчет, такой вот бизнес. Поэтому самая лакомая цель — автоколонны с воинским сопровождением, а одиночные машины могли быть неинтересны, сколько за них получишь?
Как-то ехал в Ханкалу из Тусхороя вдоль Аргунского. Дорога одна, с одной стороны вниз отвесная скала метров 100-200, с другой — отвесная вверх, дальше лес, деться некуда. Сразу за Шатоем — три "Газели", в них загружаются бойцы, славяне. Остановились, поздоровались. Ребята из подмосковного СОБРа, в Чечне три месяца, скоро домой, возвращаются с боевого задания.
— Сам-то кто? Военный следователь? С Дальнего востока? Чего один мотаешься? Осторожнее, опасно здесь. Арабы новый транш для местных духов перечислили, сейчас начнется, отрабатывать будут…
— Да кому я нужен? (смеемся вместе)
— Не скажи, духи разбираться не будут, для них мы все "федералы".
— Ну пока, ребята!
— Счастливо, майор! Быть тебе прокурором! Поменьше тебе работы, пацанов наших не обижай…
Счастливые, веселые, здоровые все такие…
Через пару часов возвращаемся обратно — почти на том же месте дым, запах крови (у нее есть свой мерзкий страшный запах, когда на жаре). Работает чеченская милиция из Шатоя. Боевики сожгли из гранатометов "Газели", бойцов из СОБРа расстреляли автоматно-пулеметным огнем. Внезапно из засады, не выжил никто. Смотрю на ребят, никого не узнаю, в смерти все другие какие-то. А ведь я обогнал их на этой же дороге, значит, и меня в прицел рассматривали. Наверное, командир боевиков решил, что одинокий УАЗ не очень почетная цель для настоящего моджахеда, и не дал команду открыть огонь.
Папа за работой на перевале Тебуло. Фото: из архива семьи Манько
На высокогорном перевале Тебуло погиб солдат-пограничник из отдельной группы спецразведки. Вылетаем на "вертушке" с начальником разведки погранотряда, боевым полковником. Вертолет зависает, выпрыгиваем на какое-то плато. Осматриваюсь: странно, нет никого, а где наши бойцы, не встречают почему-то… И блиндаж должен быть, ведь пограничники здесь по 20 дней живут. Так хорошо замаскировались, что ли? Молодцы! Поворачиваюсь к полковнику, чтобы похвалить выучку его подчиненных — вижу его бешеные глаза, орет мне прямо в лицо: "Стоять! Не двигаться!!!!" У меня от неожиданности и такого поворота в его поведении (в вертолете шутили сквозь шум винтов, а тут такое…) легкий ступор, переходящий в панику: что я сделал не так? Спокойно уже объясняет: "Мы на минном поле… Этот экипаж летчиков первый раз, ошиблись, бывает". Ничего себе ошибка! Но разведчик молодец, быстро сориентировался. Если бы не он… Видел я подорвавшихся на минном поле и механизм этого представлял ясно: наступил, задел — взлетает на пружине "подарок" формой и размером с банку краски, под ней фал два метра, когда он отрывается — взрыв, и 2000 шариков шрапнели в разные стороны, зона поражения сплошная, шансов никаких. По рации связались с разведчиками, те по радиостанции — с отрядом, оттуда бортом отправили группу разминирования. В-общем, четыре часа стояли без движения вплотную. Забавно курили, не дымить же в лицо друг другу, поэтому переставляли ноги на то же место, выворачивая их по очереди на 180 градусов. Сейчас смешно вспоминать. Когда уезжал из Чечни, подарил полковнику прибор ночного видения из криминалистического комплекта следователя — в разведке точно пригодится. А он снял со своей груди и вручил мне редкий, самый узнаваемый и почетный среди пограничников личный солдатский знак "Участнику контртеррористической операции в Аргунском ущелье" (потом приказом оформили). Из всех наград ценю его больше всего, всегда ношу на полевой форме.
Вот такая удивительная героическая семья Манько, в которой каждый мужчина — настоящий защитник Отечества и достойный пример для подражания.
С какими войсками свяжет свою дальнейшую службу суворовец Александр Манько, он пока еще не решил, но одно знает точно, задачу, какой бы сложной она не была, надо выполнить. "Не теряйте время на поиски причин и оправданий. Ищите способы достижения цели!" Этому учили в Киевском суворовском училище его отца, этому учат в Уссурийском суворовском военном училище нас!
